Территорию рассекали речки: Теша, Озерки, Вонючка, Ельтма, Нарзема, Келя, Сердемь, Ливеша, Аратка, Пша и другие мелкие речушки.

Мордва проживала в то время в Пасьянове, Кардавиле, Корино, Алемаеве, Вечкусове, Великом Враге, Иванцеве. Надо отметить, что еще ранее была кардавильской мордвы деревня Серебряново, а вот селища Собаевское и Инюшевское в 1598 году записаны как вымороченные. Татарам принадлежала д. Новый Усад, проживали они совместно с мордвой в Алемаеве. Остальные населенные пункты были русскими. Крупными поселениями, насчитывавшими более 50 дворов, являлись Кобылино, Собакино, Паново, Шатки,

Поселения были обнесены изгородью, для въезда сделаны ворота. На некоторых речках и оврагах, находящихся в черте сел и деревень, устроены пруды. «В селе ж Панове водное егодье – пруд большой». Большой пруд описан в поместных актах и в д. Тоузаково, а в д. Катеринкине – «пруд середний».

В русских селах действовали деревянные православные храмы. В Измайлове – церковь Дмитрия Солунского, в Алферьве – Екатерины Христовы мученицы, в Шатках – Никольская, в Панове – сразу две – «церковь Рождества Христова о трех верхах» с приделами Николы Чудотворца, Богоявления и Пречистые Казанские и «церковь Василия Блаженного с трапезою теплою», колокольня «рубленая шатром и с переходы, а на колокольне колокол большой и колокол середний»¹.

Помещичьи усадьбы были огорожены, а во дворах – хоромы: «… горницы на подклетке с сеньми и с переходы, повалушки, погреба, ледник, сушила, мыльня, житницы; на конюшенном дворе располагались сенницы, денники, конюшни. Во дворе помещика находились также поварня с избою, винокурня, людские избы и шалаши, гумно, овин, огород». В огороде росли овощи, яблони, а некоторые помещики имели заячий сад с зайцами.

Полселения соединялись дорогами. Одни имели местное значение и носили название ближайшего населенного пункта. Например, по Хиринской дороге ездили и ходили от Измайлова к Хирину, Вонючкинская дорога вела к деревне Вонячка, Отингеевская – от Федоровки к деревне Отингеево, Великовражская дорога Нового Тюгелева пролегала через речку Сердемь.

Существовали и большие дороги. Большая Алатырская дорога располагалась слева от реки Теша. По территории района проходила и древняя татарская дорога – сакма. Она пересекала Собакинский лес, речки Большая Келя и Якшень.

Население в основном занималось земледелием и скотоводством, у мордвы широко было распространено бортничество (сбор меда диких пчел) в лесах – «ботных ухожеях». Известны Чиндяевский ухожей на речке Астре, Арателемский на речке Арати, Чювтасев около Шарапова.

Несомненно, крестьяне занимались и ремеслами, и охотой, и рыболовством. Рыболовство было развито по течению рек и на озерах. «… А река Пьяна и речка Елеза (Ливеза) вся угожа, рыбные ловли есть, омуты глубокие».

Земли нынешнего Шатковского района принадлежали помещикам: Болтиным, Анненковым, Левашовым, Товарищевым, Долгоруковым, Тоузаковым, Пановым, Саврасовым, Путятиным, Базметьевым, Сычевым, Милениным, Языковым, Любятинским и др. В поместье находились земли и у служилых татар. Вотчинное и монастырское землевладение в то время практически отсутствовало. Были государственныве земли – земли, отписанные на «государя царя» или принадлежащие государственным селам ( таковым было село Собакино). Принадлежали государству также «черные леса». Мордва владела землей, записанной за своими деревнями.

Относительно спокойная, размеренная жизнь Арзамасского уезда, как и всего Московского государства, продолжалась до конца XVI века. В начале нового, XVII века Русь поразил невиданный дотоле неурожай. Все лето 1601 года лили непрерывные дожди, а в середине июля нежданно-негаданно ударили морозы, погубившие остатки растительности на полях. Следствием неурожая стал невиданный, продолжавшийся почти два с половиной года голод. Голодали центральные области Руси: Москва, Рязань, Тула, Владимир, Нижний Новгород. Люди вынуждены были питаться грибами, лесными ягодами, а порою травою и растолченной корой молодых деревьев. Лепешки из этих растительных суррогатов были единственной пищей беднейших слоев населения. Немудрено, что в пораженных голодом уездах вымирали целые деревни. С 1601 по 1603 год одна только Москва потеряла около 130 000 жителей.

Ненамного лучше обстояли дела и в Нижнем Новгороде. Цены на продукты резко вздорожали, и беднякам оставалось надеяться только на чудо.

Спасительницей многих горожан стала дворянская вдова Ульяна Осоргина (Осорьина). В первый неурожайный год сердобольная женщина пожертвовала голодающим согражданам все имеющиеся у нее запасы зерна. Во второй неурожайный год она распродала свое имущество и на вырученные деньги кормила особо нуждающихся жителей города.

Капризная природа пощадила арзамасцев: ни проливные дожди, ни июльские морозы не сгубили их урожая. Жителям Арзамасского уезда в отличие от многих соотечественников, не пришлось голодать. В сохранившихся арзамасских документах начала XVII века нет ни слова о терзающем Россию голоде.

Более того, поразивший Русь голодный мор стал золотой жилой для арзамасских землевладельцев – все собранное на их полях и огородах отправлялось на рынки Нижнего Новгорода и там втридорога продавалось голодающим.

Арзамасцам недолго пришлось пожинать плоды удачно сложившейся для них конъюнктуры.

Осенью 1604 года в небе над Нижним Новгородом и Арзамасом появилась необычайной яркости комета, видимая даже днем. Ее появление народ воспринял как дурной знак, предзнаменование грядущих тяжких потрясений. И эти трагические события не заставили себя долго ждать.

В апреле 1605 года скончался Борис Годунов. Его смерть стала прелюдией серии кровавых лет, до основания потрясших Русь. Московское государство вступило в самую страшную фазу Смутного времени.

Освобожденный царем Борисом русский престол захватил польский ставленник Лжедмитрий I. Будь, объявивший себя чудом спасшимся сыном Ивана Грозного, Григорий Отрепьев чуть умнее, он смог бы гораздо удачнее воспользоваться предоставленным ему судьбою счастливым шансом. Возможно, он даже смог бы остаться на русском троне. Однако слишком возомнивший о себе самозванец принялся насаждать в России католическую веру, за что жестоко поплатился. Терпения москвичей, оказавшихся под польской пятой, хватило на год: в мае 1606 года в городе началось восстание, польскую марионетку убили, а русским самодержцем объявили боярина Василия Шуйского.

В очень сложной политической игре арзамасцам суждено было сыграть далеко не самую удачную роль. Большая часть арзамасского дворянства, сформированного преимущественно из крещенных татар, в Смутное время не проявили ни должного патриотизма, ни достаточной политической прозорливости.

Арзамасцы, в том числе и шатковцы, вместе со всеми остальными российскими городами и весями, без колебаний присягнули на верность Лжедмитрию I, не подозревая, что присягают самозванцу. Верность этой присяге они свято хранили до конца жизни Лжедмитрия. Многие жители, как Арзамаса, так и Арзамасского уезда, не поверили присланной из Москвы грамоте: «… праведным судом Божиим за грехи всего крестьянства богоотступник, еретик и чернокнижник беглый монах Гришка Отрепьев, назвавшись царевичем Димитрием Углицким, прельстил московских людей, был на московском престоле и хотел попрать христианскую веру и учинить латинскую и лютерскую. Но Бог объявил людям его воровство, и он кончил жизнь свою злым способом…».

Не успел боярский царь Василий Шуйский по-настоящему войти в новую роль, как на Руси объявился очередной польский ставленник – Иван Исаевич Болотников, бывший крепостной и бывший раб-гребец с турецкой галеры. Болотникову повезло – немецкие или венецианские моряки захватили корабль и всем рабам предоставили свободу.

На родину освобожденный «раб» Болотников возвращался через Польшу. В городе Самборе произошла его встреча с самозванцем, выдававшим себя за царевича Дмитрия Ивановича. Этим мнимым царевичем был некий Молчанов. О чем беседовали Молчанов и Болотников, неизвестно. Но вскоре Иван Исаевич, получивший несколько рекомендательных писем, отправился к путивльскому воеводе князю Шаховскому. От Шаховского Болотников получил более 10 000 солдат.

Оказавшись в пределах России, Болотников принялся рассылать во все концы бессчетное количество «прелестных» писем^. В тех письмах он утверждал, что видел живого и здорового царевича Дмитрия Ивановича, который назначил его своим гласным воеводою. В адресованных крестьянам, холопам и иноверцам подстрекательских воззваниях звучал призыв истреблять бояр и дворян.

Призывы Болотникова к восстанию падали на благодатную почву. Укрепление центральной власти в России создавало объективные предпосылки для социальной нестабильности: в последние годы царствования Ивана Грозного и в период правления его преемников началось интенсивное закабаление русского крестьянства и иноверцев.

Закрепощение крестьян началось в 1497 году, когда был введен так называемый Юрьев день (26 ноября). С 1497 года право крестьян на переход от одного помещика к другому ограничивалось двумя неделями в конце ноября – начале декабря.

В 1581 году переход был запрещен, а всех крестьян начали записывать за хозяевами в писцовые книги. В 1597 году последовало запрещение на право выкупаться из кабалы. А через девять лет (в 1606 году) помещикам было дано право на пожизненный розыск беглых холопов.

Указ 1606 года стал последней каплей, переполнявшей чашу терпения народа. Закабаленные крестьяне готовы были поддержать кого угодно в борьбе с ненавистной властью.